Беликов Владимир Иванович
Доктор филологических наук
Доцент
Родился в 1950 г.
Сначала стоит вкратце рассказать предысторию, как случилось, что я оказался лингвистом.
Про существование этой науки я узнал в шестом классе, когда увидел первого в своей жизни лингвиста. Лингвист был худощавый, на редкость черноволосый, но лысый, зато со столь же черной, воронова крыла бородой; взгляд пронзительный. А борода тогда, особенно неформируемая, была большой редкостью.
Это был отец одноклассницы, к которой я испытывал определенный интерес (достаточно сказать, что почему-то не только пересчитал число букв в ее длинной фамилии, но и запомнил; детская память цепкая, так что до сих пор помню: четырнадцать).
В общем, Лингвист произвел на меня впечатление: я его робел. Робел и много позже, когда мои и его интересы кое в чем пересеклись; узнавал телефон и не звонил, так и не возобновил с ним детское знакомство, о чем жалею: уже поздно.
Но чем занимаются лингвисты, я тогда толком не понял. Хотя стихийно примерно в этом возрасте или даже чуть раньше начал заниматься именно лингвистикой. Мне была почему-то интересна латынь. Что до революции бывали учебники латыни, я, конечно, знал, но что они по-прежнему существуют, не догадывался, пока уже классе в восьмом увидел таковой в букинистическом магазине (Боровский и Болдырев, купил). Но классе в пятом-шестом я старательно выписывал латинские фразы из Виктора Гюго, пытаясь понять, как они устроены. Чуть позднее, за чтением книжки Те Ранги Хироа «Мореплаватели солнечного восхода» (где есть отдельные главы про каждую островную группу Полинезии), я занялся стихийной полинезийской компаративистикой.
Но то, что это и есть лингвистика, я толком осознал лишь случайно попав на Олимпиаду. В другой ситуации я, вероятно, стал бы историком или этнографом, может, биологом (хотя и учился последние два года в приличной математической школе), но тут понял, что лингвистика интереснее.
Преподавание
В последние годы читал на Отделении курсы культурологии (I курс), социологии (III курс), социолингвистики (IV курс), а также разные спецкурсы в соответствии с собственными интересами и с учетом пожеланий.
Сфера научных интересов
Не случайно в русском профиле LJ сходный пункт обозначен множественным числом — «Интересы», там, правда, вписывают интересы самые разнообразные, но у некоторых LJеюзеров-лингвистов можно встретить с десяток собственно лингвистических интересов.
Мы же на сайте ОТиПЛа, какая может быть у лингвистов сфера интересов, кроме лингвистики?
Всей лингвистикой интересоваться практически не реально. Предполагается сформулировать некую единственную сферу интересов в рамках лингвистики?
Конечно, текущую сферу научной деятельности часто удается сформулировать достаточно конкретно. Но интересы — шире. Узкая область профессиональных занятий лингвиста может не меняться десятилетиями, но если его научное любопытство (интересы) за нее не выходит, то это плохой лингвист, а то и вовсе пародия.
Ну вот, один из моих «интересов» уже очевиден: всегда стараться понять обращенную ко мне речь, вне художественного текста предпочитая буквальную интерпретацию. Конечно, часто удается додумать, что хотел сообщить реальный или виртуальный собеседник, но сначала стоит разобраться, что сказано, а уж потом (если захочется), что имелось в виду.
Раз просят, попытался сформулировать свою единственную сферу интересов, получается коротко: маргиналии. Маргиналии в разных разделах лингвистики и рядом с лингвистикой. А также рядом с «рядом с лингвистикой».
Конечно, мои работы касаются не только маргиналий, но все-таки самое интересное для меня всегда где-нибудь на окраинах. Правда, кое-какие окраины были таковыми только для отечественной науки, а со временем и здесь перестали быть окраинами.
Детали моей профессиональной эволюции таковы.
В студенческое время я было заинтересовался иранистикой, и достаточно основательно. Курсовую третьего курса и сейчас считаю вполне замечательной; стараниями руководителя — Д. И. Эдельман, пока я выполнял гражданский долг в рядах Советской Армии, она была опубликована (отрадно было лет через 15 после публикации получить ее восторженную оценку от одного вполне выдающегося молодого ираниста).
Но к концу университета победил интерес к Океании, сначала компаративистский, потом и социолингвистический. Тут невозможно было пройти мимо креолистической проблематики. Параллельно ширились социолингвистические интересы, в конце концов возобладал интерес к русской социальной лексикографии, в первую очередь к городским регионализмам. А также к общим проблемам русской лексикографии.
Всех, кому мои текущие интересы не безразличны, приглашаю на форум «Городские диалекты».
Там вообще-то есть и не только про регионализмы. Имеется нечто, что можно считать моей рецензией на выходящий сейчас "Большой академический словарь русского языка" (пока читал тома 1—9, от А до Медь). Это в топиках "Новый БАС" и "!нормативность и академизм в словаре".
А вот "Осторожно: щелкоперы!" вообще не про лингвистику, а про то, как делается социально заостренная журналистика.
Квалификационные работы
Кандидатская диссертация
«Диахроническое изучение предикативов в полинезийских языках», 1985 г.
МГУ имени М. В. Ломоносова
Докторская диссертация
«Конвергентные процессы в лингвогенезе», 2006 г.
МГУ имени М. В. Ломоносова
|
