Максим Ильич Шапир

(1962-2006)

3 августа 2006 года скоропостижно скончался Максим Ильич Шапир. Это огромная потеря и для всей русской филологии, которая обязана Максиму Ильичу радугой ярких открытий, редчайшими в наше время фундированными теоретическими прозрениями, тщательно подготовленными текстами литературной и научной филологической классики, впервые им проинтерпретированной в комментариях и избавленной от ошибок старых изданий. Филология — наука древняя и традиционная, и Максим Ильич был филологом в самом традиционном и точном смысле этого слова: его всегда интересовал текст и его смысл, а через текст и его интерпретацию он старался вглядываться в феномены культуры и даже бытия. Именно поэтому его работы представляют собой классические филологические исследования, столь же высокой пробы, что и труды совсем недавно ушедших от нас М. Л. Гаспарова и В. Н. Топорова.

Шапиру было свойственно захватывающее, почти физиологическое, как говорил он сам, упоение словом. Это было, кажется, не школьно-классицистическое удовлетворение от сочинения, вовсе не сентиментально-усадебное наслаждение от чтения и не деконструктивистско-снобистский plaisir du texte. Это было что-то вроде творческого импульса, рождающего чисто научное вдохновение, за которым уже просматривается сюжет будущего исследования, главная цель которого — понимание и истолкование слова. При этом Максим Ильич умел построить любое свое выступление так, что у читателя или слушателя понимание проблемы созревало по мере постепенного развертывания фактов и доказательств, поэтому он не столько убеждал в открывшейся ему самому истине, сколько постепенно открывал и доказывал ее. Далеко не все признают верифицируемость исторических данных (среди которых нет мелочей!) и фальсифицируемость теории обязательными для филологии, а для Максима Ильича это были главные критерии добросовестной работы: только так можно было оставаться в системе координат нормальной науки. Страшно подумать, что теперь этот процесс здорового становления прекрасной области знания, которую Шапир считал фундаментом всех гуманитарных дисциплин, может остановиться.

Как всякого настоящего ученого, его отличало мужество, с которым он глядел на возможности и границы своей науки. Вспомним хотя бы такой эпизод. Одной из самых ярких его работ было многоаспектное, комплексное исследование поэтики Батенькова, включающее и стих, и язык, и стилистику, и мотивно-образную систему. В результате тончайшего филологического и статистического анализа Шапир подошел к выводу о том, что почти половину корпуса батеньковских текстов нельзя считать аутентичными — это, может быть, «самая искусная русская литературная мистификация». Однако этого вывода ученый не сделал! Он решил, что на всякий аргумент в пользу подделки отыщется контраргумент: всякие расхождения между подлинным (как правило, более ранним) и сомнительным (как правило, более поздним) Батеньковым «можно объяснить метаморфозами, которые личность Батенькова претерпела в тюрьме и ссылке». А это значит, что «в области атетезы и атрибуции филологическая критика текста, по большому счету, бессильна».

Однако ошибется тот, кто подумает, что Шапир мог проделать такое грандиозное исследование только ради отрицательного результата. Во-первых, он всегда знал, на что шел, и наука отнюдь не была для него «ездой в незнаемое»; во-вторых, в этом исследовании сделана масса других наблюдений и выводов. Так, Шапир высказался и на такую важную для культурного сознания XX века тему, как проблема автора. Но если Ролан Барт заявил о смерти автора в рамках импрессионистического эссе, то Максим Шапир сказал о том, что автор пока еще остается научной фикцией, после внимательного поиска таких эмпирических особенностей текста, из которых можно было бы вывести авторскую индивидуальность. При этом он, в противоположность чистым структуралистам, был убежден в том, что смысл произведения не ограничен рамками самого текста: мы иначе воспринимаем его, зная, кто его автор: мужчина или женщина, Пушкин или Хармс, известная историческая личность или аноним.

Среди других наиболее существенных достижений Шапира — оригинальная, стройная, продуманная теория стиха, позволившая ему дать непротиворечивые определения основных стиховедческих понятий, начиная с самого основного — стиха как такового в его отличии от прозы. Он успел предложить новое, и притом чрезвычайно убедительное, решение всех трех фундаментальных теоретико-стиховедческих вопросов: «стих и язык», «стих и проза», «стих и смысл». Удивительны и блестящи его исследования по истории стиха, собранные в книге «Universum versus: Язык — стих — смысл в русской поэзии XVIII—XX веков» (М., 2000, кн. 1; 2-я книга ждет публикации). В новаторской работе о стихе раннего Ломоносова, детально освещающей происхождение и развитие русского 4-стопного ямба, ученый открыл, что своим ритмическим обликом русский классический стих «пушкинского образца» в большой мере обязан такому постороннему для поэтики событию, как восшествие на престол императрицы Елизаветы Петровны: необходимость ввести в торжественную оду имя монаршей особы, каждое упоминание которой влекло за собой один-два пиррихия, заставило Ломоносова радикально пересмотреть теорию и практику стихосложения; не случись этого, русский стих мог бы пойти по другому пути.

Стиховедческие исследования М. И. Шапира никогда не были только стиховедческими: в них все аспекты стихотворной формы (метрика, ритмика, рифма, строфика) затрагивались в их взаимодействии и в связи со всеми уровнями поэтического языка (фонетика, морфология и синтаксис, лексика и фразеология). Например, ученый показал, что «елизаветинская» реформа русского стиха, осуществленная Ломоносовым, хотя была вызвана к жизни одной темой и чуть ли не одним словом, однако существенно расширила словарь ломоносовской оды, сказалась на репертуаре и частотности морфологических форм стихотворного языка и кардинально перестроила весь поэтический синтаксис: появление длинных слов привело к удлинению предложения и усилению межстрочных грамматических связей; в результате сформировался классический строфико-синтаксический период. Историю его становления и разрушения (от Ломоносова и Сумарокова до Бродского и Кибирова) Шапир проследил в специальной работе, из которой видно, как по мере усиления межстрочных синтаксических связей последовательно выкристаллизовались три способа построения стихотворной речи: «синтаксический», «антисинтаксический» и, наконец, «парасинтаксический» (с необходимыми оговорками эти три системы Шапир интерпретирует как «классическую», «романтическую» и «модернистскую»). Тот же процесс с точки зрения синтаксиса представляется его поэтапным освобождением от слогового, строчного и стопного ритма, от давления строфы и размера.

В своем исследовании «Горя от ума» Шапир изучал, как связаны между собой различные уровни художественного текста: жанр, сюжет, персонаж, стиль, стих, язык и т. д. Ученому удалось, опираясь на точные цифры, продемонстрировать трагикомический характер «Горя от ума»: оказалось, что по многим параметрам это произведение находится на полпути между комедией и трагедией. В работе о поэме Катенина «Инвалид Горев» (1835) дана не только метрическая, ритмическая и семантическая эволюция русского гексаметра и всех его дериватов за сто лет (1730—1830-е годы), но показано, что своеобразие темы, сюжета, жанра, персонажей, стиха и стиля замечательной поэмы Катенина определяются зависимостью и отталкиванием от Гомеровой «Одиссеи».

Ученый разработал оригинальную текстологическую концепцию, в основу которой положен отказ от представлений об «идеальном» тексте: любая презентация памятника в научном издании должна отражать реальный этап в истории произведения, а не представлять собой произвольного совмещения хронологически (а иногда стилистически и содержательно) несовместимых фрагментов, отражающих разные стадии работы автора. Не только при атрибуции и датировке, но и при выборе наиболее предпочтительных текстологических вариантов традиционные приемы текстологического анализа Шапир дополняет лингвистическим, поэтологическим и структурно-семиотическим изучением текста, иногда с опорой на математическую статистику. Все эти приемы применены в образцовом издании баллады Пушкина «Тень Баркова» (М., 2002; совместно с И. А. Пильщиковым), реконструирующем текст и окружающем его целой серией разносторонних комментариев (текстологических, лингвистических, стиховедческих), и дополнительными материалами: комментированной публикацией примечаний М. А. Цявловского к «Тени» и специальными статьями, которые могут служить макрокомментарием и к балладе, и ко всей традиции «легкой поэзии» в ее наиболее фривольных проявлениях.

Шапиру удалось доказать, что практически любая модернизация и унификация орфографии и пунктуации поэтического памятника неизбежно ведут к искажению его языка, поэтики, семантики и прагматики. Новые текстологические принципы позволили Шапиру исправить десятки искажений в тексте «Евгения Онегина», которые были канонизированы большим академическим изданием сочинений Пушкина, и указать наиболее типичные случаи привнесенной стилистической какофонии и содержательных противоречий, возникших вследствие неоправданной контаминации разных редакций и вариантов.

Филологизм ученого в своем чистом виде сказался в комментированных изданиях классики нашей науки. Его героями становились выдающиеся ученые XX века, и Шапиру довелось заново открыть их наследие и объяснить значение их деятельности. Его особенно интересовал Московский лингвистический кружок, с которым связаны имена тех филологов, которые обрели вторую жизнь благодаря подвижническим трудам Максима Ильича: Г. О. Винокур, М. М. Кенигсберг, Б. И. Ярхо. «Избранные труды» последнего, первая посмертная книга Ярхо, вышли всего несколько месяцев назад. Шапир задумал это издание еще в начале 1990-х годов, а совместная с коллегами работа над ним растянулась почти на 10 лет. Он успел отдать справедливую дань большому филологу, спасти от забвения его труды, актуальные до сих пор, напомнить о подвиге ученого, растоптанного бесчеловечным, варварским режимом.

Постоянной темой историко-литературных занятий Шапира стал бурлеск, который в его работах впервые предстал как одна из магистральных линий в истории поэтического языка. Оказывается, что путь русской поэзии от Ломоносова к Державину шел через Баркова. Далее структурообразующие следы бурлеска Шапир выявил в таких шедеврах национальной литературы, как «Евгений Онегин» и «Мертвые души», а из писателей XX в. с этой точки зрения рассмотрел творчество Маяковского и Твардовского. В одной из своих последних монографий, ожидающей публикации в основанном им в 1994 году журнале «Philologica», Максим Ильич занимается генезисом пушкинского «Домика в Коломне» как превосходного памятника бурлескной литературы, разбирая его связь с сатирическими поэмами Байрона, раскрывая десятки неопознанных ранее цитат. Вторая часть статьи посвящена продолжению этой традиции вплоть до конца XX века.

В свое время Б. И. Ярхо удалось при помощи несложной арифметики показать, что физическая смерть Пушкина не была закономерной, как, например, думал Владимир Соловьев, а, напротив, явилась катастрофой, погубившей чрезвычайно интересную и разнообразную работу поэта над своим стихом. Каждому, кто следил за творчеством Максима Ильича, столь же очевидна совершившаяся трагедия оборванной жизни, нереализованных замыслов, прерванных научных исследований, несправедливой прижизненной недооценки, осиротевших коллег, учеников, друзей и близких. Хаос повседневной жизни он чудесно преодолевал в стройных классических трудах, а конец снова явил ее дисгармоничную барочную природу. Если и суждено нам постоянно переживать эту открытую форму, пусть это придаст уверенности в том, что мощное интеллектуальное движение, которому был интимно причастен Максим Ильич Шапир, продолжается.

М. В. Акимова

Curriculum Vitae

Родился 25 августа 1962 г. в Москве. В 1994 г. окончил с отличием филологический факультет Московского государственного университета (по специальности русский язык и литература). В 1999 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата филологических наук (специальность — русская литература), в 2000 г. — диссертацию на соискание ученой степени доктора филологических наук (специальности — русская литература и русский язык).

Основные исследовательские интересы: теория и история русского стиха, теория и история русского поэтического языка (лингвистическая поэтика), история русской филологии XX в., текстология, общая семиотика и культурология. Со времени первой публикации (1986) выпустил в свет около 200 научных исследований (избранная библиография прилагается). Печатался во многих научных и научно-популярных периодических изданиях, отечественных и зарубежных: среди них «Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка», «Вопросы языкознания», «Вопросы литературы», «Новый мир», «Литературное обозрение», «Russian Linguistics», «Русская речь», «Вестник Московского университета. Серия 9, Филология», «UCLA Slavic Studies», «Славяноведение», «Elementa», «Philologica» и др. Самые значительные работы — подготовленная в рамках Комиссии по истории филологических наук при Отделении литературы и языка АН СССР книга Г. О. Винокура «Филологические исследования: Лингвистика и поэтика» (М.: Наука, 1990. 452 с.; объем историко-научного аппарата, включающего вступительную статью, комментарии, библиографии и указатели, — 22 авт. л.), первая книга 2-томного исследования «Universum versus: Язык — стих — смысл в русской поэзии XVIII—XX веков» (М.: Языки русской культуры, 2000. Кн. 1. VIII + 536 с.) и первое издание «Методологии точного литературоведения» Б. И. Ярхо (М.: Языки славянских культур, 2006. XXXII + 928 с.; объем историко-научного аппарата — 30 авт. л.; совместно с М. В. Акимовой и И. А. Пильщиковым).

Принимал участие во многих научных конференциях и симпозиумах, в том числе международных, всесоюзных и всероссийских, таких как Всесоюзная конференция стиховедов (1986, 1989, Институт мировой литературы АН СССР, Москва), «Проблемы языкового варьирования и нормирования» (1988, МГУ им. М. В. Ломоносова), «Проблемы поэтического языка» (1989, МГУ им. М. В. Ломоносова), Первая международная летняя школа по проблемам современной культуры «Язык — сознание — общество» (1989, Советский фонд культуры, Ленинград), Первая международная конференция, посвященная творчеству обэриутов (1990, Московский театр «Эрмитаж»), Первые Кирилло-мефодиевские чтения (1990, Институт русского языка АН СССР, Москва), Хлебниковские чтения (1990, Музей А. А. Ахматовой, С.-Петербург), Вторые международные Мандельштамовские чтения (1991, Институт мировой литературы, Москва), Третьи международные Волошинские чтения (1991, Дом-музей М. А. Волошина, Коктебель), ежегодная конференция Британского неоформалистического кружка (1994, British Neo-Formalist Circle, Oxford University), международный симпозиум «Strukturalismus — Osteuropa und die Entstehung einer universalen Wissenschaftskultur der Moderne» (1995, Technische Universitat Dresden), международная конференция «Славянский стих: стиховедение, лингвистика и поэтика» (1995, Институт русского языка РАН, Москва), всероссийская конференция «Московская лингвистическая школа: прошлое, настоящее, будущее» (1995, Институт русского языка РАН, Москва), конференция «Язык. Культура. Гуманитарное знание», посвященная 100-летию со дня рождения Г. О. Винокура (1996, Институт русского языка РАН; Российский государственный гуманитарный университет, Москва), международный конгресс «100 лет Р. О. Якобсону» (1996, Российский государственный гуманитарный университет; Институт славяноведения и балканистики РАН, Москва), международная конференция «Литературоведение на пороге ХХI века» (1997, МГУ им. М. В. Ломоносова), международная конференция «Языки этики» (1998, Институт языкознания РАН, Москва), международная конференция «Лингвистическая и прикладная поэтика в системе современных наук» (1998, Санкт-петербургский государственный университет; Институт русского языка РАН, С.-Петербург — Петергоф), международная конференция «А. С. Пушкин и мировая культура» (1999, МГУ им. М. В. Ломоносова), международная конференция «Bizentenarium Alexander Puschkin (1799—1837)» (1999, Universitat Fribourg / Schweiz), международная научная конференция, посвященная 200-летию со дня рождения Е. А. Баратынского (2000, Институт мировой литературы, Москва), международная конференция «Евразийское пространство: звук и слово» (2000, Институт природного и культурного наследия, Москва), международная конференция «Текст. Интертекст. Культура» (2001, Институт русского языка РАН, Москва), международная конференция «Языки эстетики» (2002, Институт языкознания РАН, Москва), международная конференция-фестиваль «Поэтический язык рубежа XX—XXI веков и современные литературные стратегии» (2003, Институт русского языка и Институт языкознания РАН, Москва), всероссийская конференция «Символы времени и время символов» (2003, Института мировой культуры МГУ, Москва), международная конференция «Лирика Пушкина: комментарий к одному стихотворению» (2004, Государственный музей А. С. Пушкина и Институт мировой литературы, Москва), международный семинар по проблеме формы в русском формализме (2004, Universite de Lausanne & Universite de Geneve / Suisse), международная конференция «Семантические поля игры» (2004, Институт языкознания РАН, Москва), международная конференция «Славянский стих: Лингвистика и структура стиха» (2004, Институт русского языка РАН, Москва), международная конференция «Языковые механизмы комизма» (2005, Институт языкознания РАН, Москва), международная конференция «The Case of the Avant-Garde» (2006, Universiteit van Amsterdam), международная конференция «Между ложью и фантазией» (2006, Институт языкознания РАН, Москва) и др.

В 1992—1993 гг. работал в Гарвардском университете и Массачусетском технологическом институте над изучением личного архива Р. Якобсона и других документов, связанных с историей русской и мировой филологии ХХ в. Выступал с лекциями в Гарвардском и Бостонском университетах. С 1994/95 по 1997/98 и в 2000/2001 учебном году — преподаватель МГУ им. М. В. Ломоносова (курсы лекций «Теория и история русского стиха»; «Язык, стих, смысл в русской поэзии XVIII—XX вв.»). В 2000—2001 гг. — профессор Независимого Московского университета. В мае 2002 г. прочел курс лекций «Введение в русский поэтический язык XVIII — первой половины XIX в.» (Universita degli studi di Pisa, Италия). В апреле — мае 2004 г. — приглашенный профессор Университета «La Sapienza» в Риме. В апреле и мае 2006 г. прочел курсы лекций в Университете Пизы («Эволюция поэзии Пушкина») и в Университете «La Sapienza» в Риме («Точные методы в русском литературоведении»).

В 1989—1990 гг. — научный консультант журнала «Даугава» (Рига). 1992—1996 гг. — член редакционной коллегии журнала «Russian Linguistics» (Dordrecht — Boston — London). С 1993 г. — член Союза литераторов России (по секции критики, литературоведения и искусствознания). В 1994 г. выступил основателем и главным редактором двуязычного журнала по русской и теоретической филологии «Philologica» .

В 2000—2002 гг. — старший научный сотрудник, с 2003 г. — главный научный сотрудник Института мировой культуры МГУ им. М. В. Ломоносова. С 2001 г. — ведущий научный сотрудник Института языкознания РАН.

Лауреат премии Европейской академии (1996) и премии «Пушкинист» Института «Открытое общество» (1999).

Библиография избранных работ

I. Отдельные издания
  1. Quinquagenario Alexandri Il’usini oblata , Ответственный редактор М. И. Шапир, Москва 1990, 84 с.
  2. Г. О. Винокур, Филологические исследования: Лингвистика и поэтика , Составители Т. Г. Винокур и М. И. Шапир, Вступительная статья и комментарии М. И. Шапира, Москва 1990, 452 с.
  3. Universum versus: Язык — стих — смысл в русской поэзии XVIII—XX веков , Москва 2000, кн. 1, VIII + 536 с. ( Philologica russica et speculativa ; T. I).
  4. А. С. Пушкин, Тень Баркова: Тексты. Комментарии. Экскурсы , Издание подготовили И. А. Пильщиков и М. И. Шапир, Москва 2002, 497 с. ( Philologica russica et speculativa ; T. II).
  5. И. А. Пильщиков, Батюшков и литература Италии: Филологические разыскания , Под редакцией М. И. Шапира, Москва: Языки славянской культуры, 2003, 314 с. ( Philologica russica et speculativa ; T. III)
  6. А. Б. Пеньковский, Загадки пушкинского текста и словаря: Опыт филологической герменевтики , Под редакцией И. А. Пильщикова и М. И. Шапира, Москва: Языки славянских культур, 2005, 315 с. ( Philologica russica et speculativa ; T. IV)
  7. Б. И. Ярхо, Методология точного литературоведения: Избранные труды по теории литературы , Издание подготовили М. В. Акимова, И. А. Пильщиков и М. И. Шапир, Под общей редакцией М. И. Шапира, Москва: Языки славянских культур, 2006, XXXII, 927 с. ( Philologica russica et speculativa ; T. V)
II. Статьи и заметки
  1. ‘«Грамматика поэзии» и ее создатели: (Теория «поэтического языка» у Г. О. Винокура и Р. О. Якобсона)’, Известия АН СССР. Серия литературы и языка , 1987, т. 46, № 3, 221—236.
  2. ‘О лингвофункциональном континууме в Древней Руси: (Критические заметки по поводу «теории диглоссии»)’, Билингвизм и диглоссия: Конференция молодых ученых: Тезисы докладов , Москва 1989, 54—63.
  3. ‘Поэзия и наука в творчестве Александра Страхова’, Даугава , 1989, № 6, 106—108.
  4. ‘Русская тоника и старославянская силлабика: Вл. Маяковский в переводе Р. Якобсона’, Даугава , 1989, № 8, 65—79.
  5. ‘Теория «церковнославянско-русской диглоссии» и ее сторонники: По поводу книги Б. А. Успенского История русского литературного языка (XI—XVII вв. ) ‘, Russian Linguistics , 1989, vol. 13, № 3, 271—309.
  6. ‘Исторический анекдот у А. К. Толстого и Н. А. Добролюбова: («Сон Попова»: дополнение к комментарию)’, Даугава , 1990, № 6, 103—106.
  7. ‘Б. И. Ярхо: штрихи к портрету’, Известия АН СССР. Серия литературы и языка , 1990, т. 49, № 3, 278—285.
  8. ‘Что такое авангард?’, Даугава , 1990, № 10, 3—6.
  9. ‘Metrum et rhythmus sub specie semioticae’, Там же, 63—87.
  10. ‘Материалы по истории лингвистической поэтики в России (конец 1910-х — начало 1920-х годов)’, Известия АН СССР. Серия литературы и языка , 1991, т. 50, № 1, 43—57.
  11. ‘«Семантический ореол метра»: термин и понятие: (Историко-стиховедческая ретроспекция)’, Литературное обозрение , 1991, № 12, 36—40.
  12. ‘«Горе от ума»: семантика поэтической формы: (Опыт практической философии стиха)’ , Вопросы языкознания , 1992, № 5, 90—105.
  13. ‘Язык быта/языки духовной культуры’, Путь , 1993, № 3, 120—138.
  14. ‘М. М. Кенигсберг и его феноменология стиха’, Russian Linguistics , 1994, vol. 18, № 1, 73—113.
  15. ‘Между грамматикой и поэтикой: (О новом подходе к изданию Даниила Хармса)’, Вопросы литературы , 1994, вып. III, 328—332.
  16. ‘Гексаметр и пентаметр в поэзии Катенина: (О формально-семантической деривации стихотворных размеров)’ , Philologica , 1994, т. 1, № 1/2, 43—107.
  17. ‘«Versus» vs «prosa»: пространство-время поэтического текста’ , Philologica , 1995, т. 2, № 3/4, 7—47.
  18. ‘Эстетический опыт XX века: авангард и постмодернизм’ , Там же, 135—143.
  19. ‘Из истории «пародического балладного стиха»: 1. Пером владеет как елдой ‘, Анти-мир русской культуры: Язык; Фольклор; Литература , Москва 1996, 232—266.
  20. ‘Из истории «пародического балладного стиха»: 2. Вставало солнце ало ‘, Там же, 355—404.
  21. ‘Стих и проза: пространство-время поэтического текста: (Основные положения)’, Славянский стих: Стиховедение, лингвистика и поэтика: Материалы международной конференции 19—23 июня 1995 г. , Москва 1996, 41—49.
  22. ‘Гаспаров-стиховед и Гаспаров-стихотворец: Комментарий к стиховедческому комментарию’, Русский стих: Метрика; Ритмика; Рифма; Строфика , Москва 1996, 271—310.
  23. ‘У истоков русского четырехстопного ямба: генезис и эволюция ритма: (К социолингвистической характеристике стиха раннего Ломоносова)’ , Philologica , 1996, т. 3, № 5/7, 69—101.
  24. ‘[Ответы на анкету к 100-летию со дня рождения Ю. Н. Тынянова]’, Седьмые Тыняновские чтения: Материалы для обсуждения , Рига — Москва 1996, 64—70.
  25. ‘Пушкин и Овидий: дополнение к комментарию: («Евгений Онегин», 7, LII, 1—2)’, Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка , 1997, т. 56, № 3, 37—39.
  26. ‘Исчисление силлабо-тонической парадигмы: случай Сумарокова («Цефал и Прокрис)’, Russian Linguistics , 1997, vol. 21, № 3, 287—291.
  27. ‘Феномен Батенькова и проблема мистификации: (Лингвостиховедческий аспект. 1—2)’ , Philologica , 1997, т. 4, № 8/10, 85—139.
  28. ‘Теория русского стиха: Итоги и перспективы изучения’, Литературоведение на пороге XXI века: Материалы международной научной конференции (МГУ, май 1997) , Москва 1998, 235—241.
  29. ‘Феномен Батенькова и проблема мистификации: (Лингвостиховедческий аспект. 3—5)’ , Philologica , 1998, т. 5, № 11/13, 49—125.
  30. ‘Ломоносов и Гораций: дополнение к комментарию: («Я знак бессмертия себе воздвигнул…»)’, Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка , 1999, т. 58, № 1, 56—59.
  31. ‘Ритм и синтаксис ломоносовской оды: (К вопросу об исторической грамматике русского стиха)’, Поэтика. История литературы. Лингвистика: Сборник к 70-летию Вяч. Вс. Иванова , Москва 1999, 55—79.
  32. ‘Язык поэтический’, Введение в литературоведение: Литературное произведение: основные понятия и термины , Москва 1999, 512—528.
  33. ‘«…Хоть поздно, а вступленье есть»: («Евгений Онегин» и поэтика бурлеска)’, Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка , 1999, т. 58, № 3, 31—35.
  34. ‘Проблема границы стиха и прозы в свете лингвистического учения Р. О. Якобсона’, Роман Якобсон: Тексты, документы, исследования , Москва 1999, 664—669.
  35. ‘К текстологии «Евгения Онегина» (орфография, поэтика и семантика)’, Вопросы языкознания , 1999, № 5, 101—112.
  36. ‘Вступленье’, Онегинская энциклопедия , Москва 1999, т. I: А—К, 216—219.
  37. ‘О «звукосимволизме» у раннего Хлебникова: («Бобэоби пелись губы…»: фоническая структура)’, Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования. 1911—1998 , Москва 2000, 348—354, 812—814.
  38. ‘Об одном анаграмматическом стихотворении Хлебникова: К реконструкции «московского мифа»’, Поэзия и живопись: Сборник трудов памяти Н. И. Харджиева , Москва, 2000, 460—466.
  39. ‘«…Стигийского воспоминанье звона»: Блуждающие звуки и призрачные смыслы в «Скорбных элегиях» Осипа Мандельштама’, Евразийское пространство: звук и слово: Международная конференция 3—6 сентября 2000: Тезисы и материалы , Москва 2000, 127—135.
  40. ‘Пушкин и Овидий: новые материалы: (Из комментариев к «Евгению Онегину»)’, Elementa , 2000, vol. 4, № 4, 341—349.
  41. ‘ О пределах длины стиха в верлибре: (Д. А. Пригов и другие) ‘, Philologica , 1999/2000, т. 6, № 14/16, 117—137.
  42. ‘ Сон Татьяны: ритм — синтаксис — смысл: (попутные соображения) ‘, Там же, 351—360.
  43. ‘Об орфографическом режиме в академических изданиях Пушкина’, Московский пушкинист: Ежегодный сборник , Москва 2001, [вып.] IX, 45—58.
  44. ‘Московский лингвистический кружок (1915—1924)’, Российская наука на заре нового века: Сборник научно-популярных статей , Москва 2001, 457—464.
  45. ‘Язык этики или этика языка? О деонтологии науки’, Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова , Москва 2001, 257—266.
  46. ‘На подступах к общей теории стиха: (основные методы и понятия)’, Славянский стих: Лингвистическая и прикладная поэтика: Материалы международной конференции 23—27 июня 1998 г. , Москва 2001, 13—26.
  47. ‘Как звали няню Татьяны Лариной? Из комментариев к «Евгению Онегину»’, Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка , 2001, т. 60, № 6, 62—63.
  48. ‘Барков и Державин: Из истории русского бурлеска’, А. С. Пушкин, Тень Баркова: Тексты. Комментарии. Экскурсы , Москва 2002, 397—457.
  49. ‘Пушкин и русские «заветные» сказки: О фольклорных истоках фабулы «Домика в Коломне»’, Там же , 480—487.
  50. ‘Пушкин и Баратынский: (Поэтические контексты «Медного Всадника»)’, К 200-летию Боратынского: Сборник материалов международной научной конференции, состоявшейся 21—23 февраля 2000 г. (Москва — Мураново) , Москва 2002, 92—97.
  51. ‘Данте и Тёркин «на том свете»: (О судьбах русского бурлеска в XX веке)’ , Вопросы литературы , 2002, № 3, 58—72.
  52. ‘Какого «Онегина» мы читаем?’ , Новый мир , 2002, № 6, 147—165.
  53. ‘«Евгений Онегин»: проблема аутентичного текста’, Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка , 2002, т. 61, № 3, 3—17.
  54. ‘Нечто о «механизме российских стихов», или Почему Онегин не мог отличить ямб от хорея’, Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка , 2002, т. 61, № 5, 41—42.
  55. ‘Филология как фундамент гуманитарного знания: Об основных направлениях исследований по теоретической и прикладной филологии’, Антропология культуры , Москва 2002, вып. 1, 56—67
  56. ‘ «…Домашний, старый спор…»: (Б. И. Ярхо против Ю. Н. Тынянова во взглядах на природу и семантику стиха) ‘, Philologica , 2001/2002, т. 7, № 17/18, 239—244.
  57. ‘Отповедь на заданную тему: (К спорам по поводу текстологии «Евгения Онегина»)’ , Новый мир , 2003, № 4, 144—156.
  58. ‘«Когда партнеры ваши — шулера»: («Тень Баркова» и ее академические рецензенты)’ , Критическая Масса , 2003, № 1(2), 139—144. Совместно с И. А. Пильщиковым.
  59. ‘Три реформы русского стихотворного синтаксиса: (Ломоносов — Пушкин — Иосиф Бродский)’, Вопросы языкознания , 2003, № 3, 31—78.
  60. ‘Время и пространство в поэтическом языке раннего Мандельштама’, Евразийское пространство: Звук, слово, образ , Москва 2003, 371—382.
  61. ‘Борис Исаакович Ярхо и стратегия «точного литературоведения»’, Российская наука: «Природой здесь нам суждено…»: Сборник научно-популярных статей , Москва 2003, 355—365. Совместно с М. В. Акимовой.
  62. ‘Овидий’, Онегинская энциклопедия , Москва 2004, т. II: Л—Я; A—Z, 203—208.
  63. ‘Октава’, Там же, 218—220.
  64. ‘Рифма’, Там же, 418—424.
  65. ‘Стих’, Там же, 533—536.
  66. ‘Строфа’, Там же, 551—555.
  67. ‘Филипьевна’, Там же, 633—634.
  68. ‘Ямб и хорей’, Там же, 767—769.
  69. ‘«…А ты прекрасна без извилин…»: Эстетика небрежности в поэзии Пастернака’ , Новый мир , 2004, № 7, 149—171.
  70. ‘Эстетика небрежности в поэзии Пастернака: (Идеология одного идиолекта)’, Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка , 2004, т. 63, № 4, 31—53.
  71. ‘Эстетика небрежности в поэзии Пастернака: (Идеология одного идиолекта)’, Славянский стих , Москва 2004, [вып]. VII: Лингвистика и структура стиха, 233—280.
  72. ‘Вопиющие в пустыне’ , Знамя , 2005, № 1, 198—201.
  73. ‘«Тебе числа и меры нет»: О возможностях и границах «точных методов» в гуманитарных науках’, Вопросы языкознания , 2005, № 1, 43—62.
  74. ‘Еще раз об авторстве баллады Пушкина «Тень Баркова»’, Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка , 2003, т. 64, № 3, 41—52. Совместно с И. А. Пильщиковым.
  75. ‘Текстология vs аксиология: Еще раз об авторстве баллады Пушкина «Тень Баркова»’, Антропология культуры , Москва 2005, вып. 3: К 75-летию Вяч. Вс. Иванова, 219—248. Совместно с И. А. Пильщиковым.
  76. ‘ Донос : социолингвистический аспект: (Игра словами как средство языковой политики)’, Логический анализ языка: Концептуальные поля игры , Москва 2006, 483—492.
  77. ‘Первые опыты русской комической октавы: (Пушкин и М. П. Загорский)’, Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка , 2006, т. 65, № 3, 47—53.
III. Публикации и комментарии
  1. М. М. Кенигсберг, ‘Из стихологических этюдов. 1. Анализ понятия «стих»’ , Подготовка текста и публикация С. Ю. Мазура и М. И. Шапира; Вступительная заметка и примечания М. И. Шапира, Philologica , 1994, т. 1, № 1/2, 149—185.
  2. ‘Протокол заседания Московского Лингвистического Кружка 26 февраля 1923 г.’ , Публикация, подготовка текста и примечания М. И. Шапира, Там же, 191—201.
  3. Л. Д. Блок, ‘И быль и небылицы о Блоке и о себе: <Фрагмент воспоминаний>’ , [Публикация, подготовка текста и примечания М. И. Шапира], Philologica , 1996, т. 3, № 5/7, 50—52. Без подписи.
  4. Р. О. Якобсон, ‘Московский лингвистический кружок’ , Подготовка текста, публикация, вступительная заметка и примечания М. И. Шапира, Там же, 361—379.
  5. Б. И. Ярхо, ‘Распределение речи в пятиактной трагедии: (К вопросу о классицизме и романтизме)’ , Подготовка текста, публикация и примечания М. В. Акимовой; Предисловие М. И. Шапира, Philologica , 1997, т. 4, № 8/10, 201—287.
  6. ‘«Поэзия не слово, а криптограмма»: Полемические заметки Г. О. Винокура на полях книги Р. О. Якобсона’, Вступительная статья, публикация и примечания М. И. Шапира, Роман Якобсон: Тексты, документы, исследования , Москва 1999, 144—160.
  7. ‘«Теперь для меня невозможен даже компромисс»: Из истории отношений Г. О. Винокура с «Лефом»’, Вступительная статья, публикация и примечания М. И. Шапира, Известия Российской академии наук. Серия литературы и языка , 2000, т. 59, № 1, 60—66.
  8. ‘О поэтическом языке произведений Хлебникова: Обсуждение доклада Р. О. Якобсона в Московском лингвистическом кружке’, Вступительная статья, [подготовка текста и примечания] М. И. Шапира, Мир Велимира Хлебникова: Статьи. Исследования. 1911—1998 , Москва 2000, 90—96, 766—773.
  9. ‘Вокруг «Новейшей русской поэзии»: По материалам переписки Р. О. Якобсона и Н. С. Трубецкого’, Вступительная статья, [подготовка текста и примечания] М. И. Шапира, Там же, 97—102, 773—777.
  10. ‘Язык вне времени и пространства: Г. О. Винокур о лингвистической утопии Хлебникова’, Вступительная статья, [подготовка текста и примечания] М. И. Шапира, Там же, 195—210, 792—803.
  11. А. С. Пушкин, ‘Тень Баркова: Баллада’, Вступительная заметка, реконструкция текста и примечания И. А. Пильщикова и М. И. Шапира, А. С. Пушкин, Тень Баркова: Тексты. Комментарии. Экскурсы , Москва 2002, 25—119.
  12. М. А. Цявловский, ‘Комментарии [к балладе А. С. Пушкина «Тень Баркова»]’, Реконструкция текста и примечания И. А. Пильщикова и М. И. Шапира, Там же , 164—348.
IV. Рецензии
  1. ‘«Художественно-уникальное издание», или «Девичьи шалости» публикатора: [И. Барков, Девичья игрушка, Составление и примечания В. Сажина, С.-Петербург 1992]’, Литературная газета , 1992, 14 октября.
  2. ‘Якобсон-будетлянин: Сборник материалов, Составление, подготовка текста, предисловие и комментарии Б. Янгфельдта, Stockholm 1992′, Славяноведение , 1994, № 4, 114—119.
  3. ‘Б. А. Успенский, Краткий очерк истории русского литературного языка (XI—XIX вв.), Москва 1994′ , Philologica , 1997, т. 4, № 8/10, 359—380. Подпись: М. Ш.
V. Переводы
  1. [Гораций, ‘К Мельпомене’, Перевод с латинского М. И. Шапира], А. А. Илюшин, Русское стихосложение , [Издание 2-е], Москва 2004, 232.